Поцелуй Первым - Манилова Ольга

Глава 8 АЛИСА

В Васильках придется задержаться, потому что две консалтинг группы, работающие на Кулака, разворачивают деятельность невиданного масштаба для поселка.

Устав мы утверждать будем явно долго.

Им это на руку, пока они еще не прошли две оставшиеся инстанции.

Им выгодно затягивать время.

Надеются, что я выдохнусь и сдамся.

Естественно, я не сдамся, но выдыхаться уже начинаю. С деньгами катастрофа, и зависание в поселке нарушило все мои планы.

Но если дам слабину — то это все.

И мэр прогнется, а потом каменноголовый Кулак и громаду окрутит.

Они готовят благотворительный концерт на земельном участке прямо завтра, и от столь дешевого фокуса перед глазами искры вспыхивают. Еще и предупредили меня в последний день. Ну, чтобы не лезла.

Вот, оказывается, зачем Егор Лин здесь, и он тоже промолчал.

Возле Гостиницы что-то много нервных людей носится. Разузнав последние новости, направляюсь к месту происшествия.

Кто-то обстрелял ночью пустующие торговые площади в центре. Все стекло перебито — эту часть здания тоже отреставрировали, но еще никто вьехал. «Все по 15» находится неподалеку.

Вдоль разбитых стекол собираются люди, а мэр вытирает пот со лба. Хмурый Кулаков тоже маячит в конце улицы.

Женщины, обмахивающиеся газетами и флаерами, судачат и искоса поглядывают на беса. Рядом с ним тусуются несколько мужиков весьма специфической внешности.

— Еще не успел ничего отгрохать, а уже нате, все обгадил, — раздается у меня за спиной голос и я узнаю Матвея, директора детского дома.

С ним у меня хорошие отношения, но мы стали реже общаться. Вся эта история с комплексом перекрыла подготовку к ремонту. Матвей самоустранился от дилеммы по строительству, как он всегда делает в проблемных вопросах.

Директор детдома — не любитель конфликтных ситуаций.

— Изверг, — заключает он, имея в виду Кулака.

Я собираюсь ответить, но тут вижу Миру Никоновну. Через некоторое время директор детдома вроде дергает меня за локоть, но я отвлекаюсь от разговора с подругой не сразу. Оборачиваясь, не могу его найти.

— Я буду в отпуске месяц, — вдруг бурчит Матвей откуда-то сбоку.

— А, хорошо, — откликаюсь я.

По улице с трудом вышагивает Сергей Степанович, и большая часть присутствующих напрягается.

Пожилой коренастый мужчина с косыми седыми усами — местный злодей. Нет, не преступник, и не хулиган, и не пьяница, и даже не сплетник.

Сергей Степанович владеет большей долей собственности в Васильках, и на протяжении десятка лет портит всем нервы. С ним никто и никогда не может договориться с первого раза, и он ни с кем не общается по-дружески. Также он, как Скрудж, сидит на мешках с деньгами, а сам живет в едва ли не худшей избе поселка. И покупает все только по скидке.

Расстрелянные витрины принадлежат именно Сергей Степановичу.

— Ну, говорил же окна заморские — к беде, — гнусно возмущается он в сторону одной из женщин. — Удумали вы все!

Кулак и его бритоголовая свита уже передвинулись поближе к центру улицы, завладев вниманием раздосадованного мэра.

Один из строителей, что курит неподалеку, сплевывает на землю и не стесняется в выражениях:

— Да все знают, кто это сделал. Еще и расследование хотят! Долго придется кумекать, ага. Совсем людей за дураков держат.

Добрая половина горожан косится на Кулакова. Он обводит толпу равнодушным взглядом. Мэр что-то там лепечет, в попытке исправить ситуацию. Хотя все слышали сказанное и уловили подтекст.

Насмешливо выдохнув, все-таки не удерживаюсь от фырканья.

— Да это смешно вообще! Зачем ему стекла стрелять? Глупости не плодите.

Строитель даже не оборачивается в мою сторону и заходит в соседнее здание. Некоторые горожане со мной согласны, а две женщины бурно протестуют.

— Ну так, это же просто пустые магазины! — заявляю я им. — Абсурд, серьезно. Странный обстрел какой-то.

Глядя на меня непрерывно, Кулак старается скрыть удивление. Небось думает, что я подлизываюсь. Пусть воображает что угодно, но я с тупостью и несправедливыми обвинениями соглашаться не собираюсь.

Даже если они касаются этого беса.

Одна из товарок продолжает спорить, но я лишь закатываю глаза.

По дороге к магазину Миры Никоновны он нагоняет меня.

— Лин сказал, ты на подготовку концерта не идешь.

Мне приходится остановиться, хотя последнее, что хочу делать — разговаривать с Кулаковым. Еще и посреди улицы.

Хотя. Посреди улицы точно лучше, чем наедине.

Сердце нагоняет удары. Господи, как же ненавижу эти всплески. Они теперь будут преследовать меня, стоит Кулаку вдохнуть в моем присутствии?

— Нет, — буркаю и волосы поправляю. — Точнее, да. К концу подготовки подъеду, и может на концерт останусь. Лин сказал сцену устанавливают далеко от границы.

Смотрю на него выжидающе.

— Ага, — отзывается и рукой указывает на оставшиеся позади осколки. — Это вообще советскими патронами похуярили. Камер здесь, конечно, нигде нет.

— Я знаю, что это не ты, — ощетиниваюсь, а затем спокойнее выдыхаю. — Вот и установи камеры.

Собираюсь шагать дальше, но он перехватывает меня за запястье. Смотрим вдвоем на его ладонь, полностью поглощающую мою кисть.

Мысленно я уже отвела руку назад, но в реальности стою и не шевелюсь. Не могу. Кожа не позволит лишить ее такого источника удовольствия. Чистого, непрерывного и бурного источника.

Кулаков отпускает мое запястье через какое-то время.

— Откуда знаешь, что не я? — неотесанно спрашивает он. Иногда Василий проглатывает часть звуков — будто из-за дурной дикции — и сейчас один из таких моментов.

— От верблюда, — насмешливо наклоняю голову в сторону. — Зачем это тебе? Я же говорю, странно все как-то.

— Это да, странно.

Ему пора разворачиваться и идти обратно. Братва с мэром ожидают возле места происшествия. А меня — Мира Никоновна.

Но сразу Кулак не уходит.

Стоим, как и застыли, бесцельно. Вроде и не впиваемся взглядами друг в друга, но иногда глазами встречаемся.

Будь каждый контакт подлиннее — может и гром среди ясного неба на нас обрушился бы.

В голове я игнорирую то, что произошло на парковке.

Как эпизод временного помешательства.

Но его голос то и дело просачивается сквозь завалы отстраненных мыслей.

И гадкими словами.

Разбалованная девка. Такая же, как и они. Не так сильно хочешь спасти детский дом.

И… отчаянными, страстными.

Иди ко мне. Иди сюда, дай мне… Алиса.

Когда он делает шаг в сторону, я резко разворачиваюсь и топаю в нужном направлении предельно быстро.

И, на самом деле, хочу сорваться на бег.

— // —

После обеда следующего дня доезжаю до земельного участка на велосипеде. Бензин тратить не могу, да и расстояние здесь небольшое.

Но и крутить педалями в такую жару — потом уже больше ни черта не хочется.

Подготовка к концерту почти завершена. Даже саундчек в процессе.

Уже из толпы кое-как огладываю помост с оборудованием и гигантскими экранами, потому что народ потихоньку собирается.

Недоумеваю по поводу наплыва людей, но оказывается пустили автобусы из соседних поселков. Даже из столицы люди примчались, потому что кое-кто не поскупился на несколько молодежных суперзвезд.

«Кое-кого» пока не видно, и мне можно спокойно сосуществовать с собственными легкими.

Зрительская зона обустроена криво и странно: поделена на неравномерные зоны, обтянутые сеткой.

Сеткой прочной. И непонятного назначения на открытом воздухе. Это же бесплатный концерт. Зачем сетка, если билеты не проверяют?

Обхожу все по периметру еще раз, стараюсь понять, как это все-таки должно работать.

Зоны, по моему мнению, слишком маленькие.

Настроения сообщать кому-то свои наблюдения нет, так как я тут явно гость нежеланный.

Вижу издалека Егора, но не подхожу. Пусть готовится к выступлению.